ВСТУПЛЕНИЕ

Сейчас, в эпоху компьютеров и интернета, у большинства людей есть электронный адрес, как правило, придуманный самостоятельно. Обычно используют свои фамилии или имена, но бывают и более оригинальные. Моя фамилия неудобна для латинской транскрипции, и я выбрал себе электронное имя «oriss». К индийскому штату Орисса оно не имеет отношения, а означает «Ориентировщик Сергей Серебряков». Вот уже более 30 лет я отношусь к «О-сообществу», как называют себя любители спортивного ориентирования. Этот замечательный вид спорта, увы, пока не жалуют СМИ, так как он незрелищный. На футбольном матче играют 22 человека, а зрителей десятки тысяч, а с учетом телезрителей – сотни миллионов. В ориентировании же болельщиков и зрителей, как правило, нет вообще, ведь они могут увидеть только старт и финиш, а вся борьба скрыта в лесу, и понять и прочувствовать ее можно только самому став участником соревнований.

Многие, однажды попробовавшие силы в спортивном ориентировании, «заболевают» им на всю жизнь. Так было и со мной, но мой путь в спорт был не совсем обычным. Я хочу рассказать о нем подробнее.

Одной из причин, побудивших меня начать писать эти мемуары, стала книга Андрея Чиркова «Бег в помощь», изданная в 2006 г. Автор (кстати, племянник знаменитого киноактера Бориса Чиркова), рассказывает, как он в 52 года впервые пробежал марафон и впоследствии покорил более сотни марафонов по всему земному шару, в том числе на Северном полюсе и в Антарктиде. Конечно, 52 года – весьма солидный возраст для начала спортивной карьеры, но автор вскользь упоминает, что в молодости некоторое время занимался легкой атлетикой и показывал неплохие результаты. У меня же все было по-другому. Впрочем, читайте сами.

Часть 1. ПРЕДЫСТОРИЯ (до 1982 г.)

Пожалуй, трудно найти здорового человека, более далекого от спорта, чем я в детстве и юности.

Я рос в интеллигентной московской профессорской семье. Мой отец, известный ученый-ботаник , человек нелегкой и необычной судьбы, выходец из сельской глубинки, в молодости был прекрасным спортсменом и собирался приобщить к спорту и меня, но тяжелая болезнь сердца лишила его этой возможности, когда мне было всего 6 лет.

Родители целиком отдавали себя науке, и моим воспитанием занимались в основном бабушка с дедушкой. Мой дед, замечательный бывалый человек, привил мне на всю жизнь любовь к технике. Первый «конструктор» появился у меня в 5 лет, в 7 лет я уже мастерил из него модель шагающего экскаватора, в 9 лет стал завзятым радиолюбителем, что определило мою будущую профессию, а в 11 еще и фотолюбителем.

Я много сидел дома, много читал, в основном научно-популярную литературу и фантастику, не любил гулять, не играл с друзьями в подвижные игры. Летом мы снимали дачу, и я там главным образом собирал грибы и коллекционировал насекомых. Я ни разу не был в пионерлагере. Хотя на здоровье особо не жаловался, в школе был одним из самых слабых физически. Уроки физкультуры были для меня сущим наказанием. Если в младших классах нас худо-бедно учили общефизической подготовке, то в старших уроки, как правило, сводились к игре в волейбол и баскетбол, а так как от моей руки мяч летел совсем не туда, куда надо, меня быстро выгоняли, и большую часть урока я сидел на скамейке. Изредка были и другие виды, например, бег, но бегать я не любил и не умел. Я вообще не мог представить, как человек может пробежать больше километра – сам после нескольких сот метров уже задыхался. Кроме того, я абсолютно не умел плавать (хотя по знаку зодиака отношусь к Рыбам). Когда мне было 5 лет, отец попытался научить меня старым варварским способом – бросить в воду, но результат оказался противоположным – я стал бояться воды. Но еще больше я боялся признаться в своем неумении – мне это казалось неслыханным позором.

И все же одна физкультурная «отдушина» у меня была – я любил кататься на лыжах, еще с детства, и это единственный вид спорта, где я был на уровне, скажем так, близком к среднему. Я ходил на лыжах сначала по двору, потом в Чапаевском парке (мы жили у метро «Аэропорт»), потом в Тимирязевском, потом стал ездить с приятелем в Опалиху кататься с Черневских гор .

В аттестате по физкультуре мне кое-как натянули четверку, а когда я в 1967 году поступил в Московский институт электронного машиностроения, там была кафедра физвоспитания, где студенты могли выбрать одну из специализаций – гимнастика, легкая атлетика, лыжи, баскетбол и борьба самбо. Я, естественно, выбрал лыжи, прошло несколько занятий, но вдруг однажды число студентов-лыжников резко увеличилось. Дело в том, что большинство студентов (а факультет был в основном мужской) пожелали заниматься самбо, там возник перебор, неперспективных отчислили из секции, и они пришли к нам в лыжи. Но теперь перебор возник у нас, и преподаватель решил отсеять неперспективных лыжников способом, который был впоследствии отражен в американском фильме «Загнанных лошадей пристреливают, не так ли?» - устроить забег на 2 км (бегом, не на лыжах, ведь дело было в сентябре), и пришедших последними отчислить. Я же, как известно, был исключительно лыжником, но отнюдь не бегуном, и оказался среди аутсайдеров. Из секции меня попросили, и мне ничего не оставалось делать, как идти в гимнастику – единственную секцию, где не было перебора. Гимнаст из меня никудышный, зачет по физкультуре я получил почти исключительно за посещаемость. Но еще была сдача норм ГТО. Каким-то чудом проскочило мое неумение плавать. Повторяю, я боялся признаться в неумении , пришел в бассейн и прыгнул в воду – вдруг получится, но… меня спасли. А вот по лыжам в гонке на 10 км я показал результат 47:56 – это третий разряд! Правда, старт проводился в Лужниках по ровному месту и, возможно, полных 10 км не было.

В институте была военная кафедра, и после 4 курса мы проходили военные сборы на Украине в городе Гайсин Винницкой области. В программу «физо» входил кросс на 3 км. Бежать надо было в сапогах, правда, допускалось без головного убора и ремня. Я, помнится, кое-как пробежал половину, а вторую в основном шел пешком. Вот такой я был «бегун».

В институте же, где-то на втором или третьем курсе (1969-70 г.) я впервые узнал о существовании спортивного ориентирования. Секции ориентирования в институте не было, но в нашей группе была одна студентка по имени Татьяна Ревтова. Она всерьез увлекалась радиоспортом (ее отец был руководителем секции наблюдателей Московского радиоклуба) и организовала в институте коллективную радиостанцию с позывным UK3ABM. Понемногу этим делом заинтересовался и я.

Радиоспорт – понятие широкое. Это прежде всего связь на коротких волнах между радиолюбителями всего мира (целью является сам факт установления связи, а не передача какой-либо информации). Это также скоростной прием и передача радиограмм на ключе по азбуке Морзе. Это «охота на лис» или спортивная радиопеленгация (ее до сих пор путают с ориентированием, хотя «лисоловов» в сотни раз меньше, чем ориентировщиков). Это, наконец, радиомногоборье, включающее в себя три вида – скоростной прием-передачу радиограмм, работу в радиосети (обмен радиограммами по определенным правилам) и… спортивное ориентирование. Да-да, именно ориентирование в классическом виде, а не «охоту на лис». Так вот, Татьяна Ревтова занималась именно многоборьем, а значит, и ориентированием.

Спортивное ориентирование меня заинтересовало, но чисто теоретически – ведь там надо бегать, и дистанции длинные. А вот карты… к ним у меня с детства была особая страсть. У нас хранится семейная реликвия – карта Московской области 1939 года масштаба 3 км в 1 см. Она была весьма точной, в отличие от продававшихся тогда административных и туристских карт, вопиюще искаженных по милости КГБ. Но масштаб все же маловат, да и возраст более чем почтенный. В институте на военной кафедре был курс военной топографии, нам несколько раз выдавали под расписку настоящие «генштабовские» секретные карты масштаба 1:25000, я был от них в полном восторге, но, как говорится, видит око, да зуб неймет. Правда, это было всего пару раз, а так мы изучали топографию по точнейшим картам ФРГ или фантастическим условным картам с городом Снов на большой реке Соть с притоком Андогой (в действительности города Снов не существует, Соть – небольшая речка в Костромской области, а Андога – в Вологодской).

И вот в том же 1970 году я решил сам нарисовать карту такого же масштаба на район, где я чаще всего ходил на лыжах, за грибами или просто гулять. Это район к югу от Рижской железной дороги между станциями Красногорская и Нахабино, вплоть до реки Истра и существовавшей тогда ветки Нахабино - Павловская Слобода. Он включал, в частности, деревню Веледниково, где мы с 1956 по 1964 г. снимали дачу. О спортивном ориентировании речи не было, карту я хотел использовать для измерения пройденных расстояний и нанесения разных интересных объектов. А таковые были - в частности, заброшенный военный полигон под Нахабином, где я обнаружил несколько увязших в болоте танков времен Великой Отечественной войны, в том числе немецкий «Тигр» и американский «Шерман». Сейчас, кстати, эти танки вывезены оттуда в мемориальный комплекс на 41 километре Волоколамского шоссе близ Снегирей. И еще один интереснейший объект – памятник на месте запуска первых советских ракет в 1933 г. группой ГИРД под руководством Королева, Цандера и Тихонравова к югу от Нахабина.

Карту я рисовал, пользуясь компасом, шагомером и иногда велосипедом со счетчиком расстояний. Карта эта хранится у меня и поныне, и когда в 1988 г. в этом районе были соревнования «Спортивное долголетие», я сравнил ее со спортивной картой – все довольно точно.

Итак, в студенческие годы я довольно много ходил на лыжах и пешком по лесу, ездил на велосипеде (в том числе с мотором), но этим дело ограничивалось, так что я был отнюдь не спортсмен, а скорее турист-одиночка.

В 1972 году я окончил МИЭМ и был направлен по распределению на работу в один из московских «ящиков» под названием НИЭТИ и завод «Пластик» - ныне это АО НПП «Дельта». Так получилось, что я работаю там и поныне уже 45-й год, хотя дважды менял направление инженерной деятельности – 20 лет занимался техникой СВЧ, затем 4 года медицинской аппаратурой, а теперь являюсь главным специалистом-разработчиком газосигнализаторов серии ИГС-98. (См. сайт www.deltainfo.ru).

Когда я устраивался на работу в отдел, мне достался на время рабочий стол одного молодого сотрудника, ушедшего на год в армию после окончания вечернего института. Звали его Володя Гуз. По рассказам сослуживцев, он был спортсменом – легкоатлетом, лыжником, сильнейшим шахматистом и… ориентировщиком. В ящиках его стола я обнаружил несколько странных на вид карт – черно-белых, на фотобумаге, без каких-либо географических названий, зато в ряде случаев с некими кружочками и названиями разных соревнований. Так я впервые познакомился с реальными спортивными картами, хотя заниматься ориентированием не собирался. Через год Володя вернулся из армии к нам в отдел, мы подружились, но ориентирование он бросил, переключившись на туризм, в основном байдарочный.

Кстати, в армию хотели забрать и меня, офицером на 2 года. В марте 1973 г. я прошел призывную комиссию, мне было сказано ждать разнарядки где-то в июле-августе, но… что-то там в военном ведомстве не сложилось, призыв отменили. Однако это послужило для меня стимулом начать учиться плавать – я стал ходить в бассейн «Москва» на месте нынешнего Храма Христа Спасителя, но плавать кое-как научился только года через два – для взрослого человека, к тому же с детства боящегося воды, это неизмеримо труднее, чем для ребенка.

А Володя Гуз вовлек меня впоследствии в туризм, в том числе и на байдарках. Кроме него, у нас в отделе был еще один байдарочник-любитель, тоже Володя, он в 1978 году уговорил меня пройти весной в половодье по Истре на двухместном «Салюте». Мне так понравилось, что я на следующий день купил себе одноместную байдарку «Таймень-1» (их выпустили очень маленькой партией, вскоре выпуск прекратили, перейдя на 2- и 3-местные), а через неделю, возомнив себя бывалым байдарочником, отправился один в Красную Пахру, намереваясь совершить путешествие до Подольска. Лихо собрал байдарку, лихо сел и поплыл, и… через несколько минут перевернулся. Невероятное стечение обстоятельств – в месте моей аварии оказался турист в гидрокостюме, искавший свою байдарку, затонувшую неделю назад. Он спас меня. Это был серьезный урок – Пахра в половодье местами опасна из-за подтопленных деревьев, а я к тому же совершил непростительную ошибку – поставил на байдарку руль, который в сложных условиях делает ее неуправляемой, тут нужно действовать только веслом. Впоследствии я ходил несколько раз один на своем «Таймене», но только летом и только по спокойным рекам, где действительно нужен руль. А с лета 1978 года стал ходить в компании байдарочников с первым Володей. Мы прошли несколько подмосковных рек в последующие майские праздники, а ту злосчастную Пахру я прошел через год в компании со вторым Володей и его приятелем Витей, и на этот раз я сам оказался в роли спасателя – на середине пути их байдарку затянуло под железный мостик, они оказались на мостике, а я на своем «Таймене» спас их перевернутый «Салют».

Байдарочное увлечение оказалось относительно недолгим – через 5 лет я совершил свое последнее путешествие - по Воре, а в конце концов подарил свою байдарку этому самому Вите, который увлекся и стал ходить на сложные реки в Карелию, а сам… впрочем, я забежал вперед. Итак, вернемся на наше предприятие.

В советские времена оно было большим – свыше 3000 человек. Был в нем, естественно, профком, и велась спортивно-массовая работа. Предприятие относилось к 4-му отраслевому совету ДСО «Зенит», был свой коллектив физкультуры под названием «Пластик», проводились соревнования по многим видам спорта – первенства предприятия, района, отраслевого совета ДСО. Я регулярно участвовал в первенствах предприятия по лыжам, но они мне не нравились. Проводились, как правило, в Тимирязевском парке, лыжня специально не готовилась, только размечалась, многое делалось «для галочки», и бывали случаи, когда участники срезали дистанцию, что вызывало у меня возмущение, а у них лишь усмешку.

Но были среди сотрудников и сильные спортсмены, защищавшие честь предприятия на соревнованиях более высокого ранга. Помню сильнейших наших лыжников: Михаил Горяинов, Юрий Архипов, Андрей Короленко, Валентин Бакун, Тамара Бобышева. Они были членами лыжной секции, руководил которой Лев Александрович Крохин, работавший начальником лаборатории. Я в эту секцию не стремился – не тот уровень. Но была у меня мечта – попробовать силы в каких-нибудь хорошо организованных массовых соревнованиях для всех желающих.

В 1977 году в наш отдел перешел работать уже упомянутый мной сильный лыжник Юра Архипов. Узнав о моем желании, он пригласил меня на гонку памяти друзей МАИ близ станции Малино на дистанцию 15 км. Я прошел дистанцию, но особого удовольствия не получил, так как постоянно слышал за спиной «Хоп-хоп!» и уступал лыжню – все-таки уровень мой оказался слабоват, несмотря на то, что я с каждым годом наращивал объемы своих лыжных походов, осваивал новые маршруты, все более дальние и сложные. Тогда это было просто – все Подмосковье было исчерчено лыжнями, в выходные зимой чуть ли не вся Москва вставала на лыжи. У меня есть ностальгический фотоснимок, сделанный в одно из воскресений 1978 года на Черневских горах близ Красногорска – на нем можно насчитать около 500 лыжников. Сейчас, увы, лыжники появляются там лишь изредка.

Любимым моим местом походов по-прежнему оставался район Опалиха – Нахабино – Павловская Слобода. Я знал там каждый уголок (как-никак – карта!), и в 1974 году организовал в нашем отделе лыжный поход по маршруту Опалиха – Павловская Слобода с заходом на упоминавшийся уже полигон с танками. Желающих оказалось 12 человек, среди них – семья нашей сотрудницы Марии Тимофеевны Садовниковой, включая ее 12-летнего сына Юру. Он был от путешествия в полном восторге, а через несколько лет я узнал, что он стал заниматься ориентированием под руководством Зинаиды Максимовны Смыкодуб – бывшей сотрудницы нашего предприятия, ставшей профессиональным тренером.

В 1980 году мы были в гостях у Марии Тимофеевны на дне рождения, и я вновь встретился с Юрой – на этот раз ему было 17 лет, он был уже сильным ориентировщиком и показал мне ряд карт, от которых я в свою очередь пришел в полный восторг. На этот раз я впервые увидел цветные карты, в том числе на места, мне хорошо знакомые, в частности, на окрестности Красногорска. В том же году я купил в магазине две книги – «Сборник задач и упражнений по спортивному ориентированию» Б.И.Огородникова и «Спортивное ориентирование на лыжах» С.Б.Елаховского. Я их много раз перечитывал, знал чуть ли не наизусть, и теоретически был уже знатоком. И к моей мечте о массовой лыжной гонке добавилась еще одна – попробовать силы в зимнем ориентировании, только в зимнем, так как бегать я по-прежнему не умел. Однако почти никакой информации о каких-либо общедоступных соревнованиях я не имел. Слышал что-то о Манжосовской лыжной гонке, но как на нее попасть? И Юра Садовников ничего не мог мне сказать о соревнованиях по зимнему ориентированию для всех желающих. Так что мечты оставались мечтами. А тем временем я довел максимальное расстояние, пройденное мной на лыжах, до 50 км, пройдя по маршруту Радищево – Снегири – Павловская Слобода – Нахабино. Тогда это было вполне возможно, а при хорошей погоде и хорошей лыжне не составляло особого труда.

Еще один интересный эпизод. В 16-летнем возрасте у меня появилось новое увлечение – изучать и фотографировать архитектурные памятники Москвы и Подмосковья, в основном церкви. В дальнейшем стал искать разные малоизвестные памятники и случайно узнал про Белопесоцкий монастырь напротив Каширы. Первый раз поехал туда еще в 1967 году. Заброшенный и полуразрушенный монастырь произвел сильное впечатление , я даже впоследствии написал про него стихи. В 1970 году 12 апреля наблюдал величественную картину – сильнейшее за последние полвека половодье на Оке, монастырь превратился в остров. В мае 1980 года решил съездить туда еще раз, заодно погулять в красивых прибрежных сосновых лесах. В электричке рядом сидела группа детей с тренером, и из их разговоров я понял, что это ориентировщики. Потом в лесу видел, как они бегают, впервые увидел КП, и подумал: эх, мне бы так! Но опять-таки – надо бегать.

Скажу также, что я еще с 1973 года регулярно ходил в Московский радиоклуб, встречаясь там с упомянутой выше однокурсницей Татьяной Ревтовой, построил любительский приемник и стал коротковолновиком-наблюдателем с позывным UA3-170-930, освоил азбуку Морзе и тренировался в работе на ключе.

Сильное впечатление и некий душевный подъем вызвала у меня Московская Олимпиада-80. Я дважды ходил в Лужники на состязания по легкой атлетике, сделал ряд интересных фотографий.

Итак, я был уже частично готов и имел смутное желание вступить в большой спорт. Я был здоров, холост, не имел каких-либо житейских проблем, на работе в нашей лаборатории был сокращенный рабочий день из-за незначительной вредности по СВЧ-излучению, дорога на работу занимала не более получаса пешком, поэтому была масса свободного времени. Чтобы преодолеть инертность, требовался только какой-то небольшой особый стимул.

Вверх